Суета начинается ещё на подступах, ты бежищь как сумасшедший с чемоданом на перевес, перепрыгивая через ступеньки и пытась разобраться в хитросплетениях линий метро, поездов и просто потоков людей. Ловишь кожей капли дождя, когда кривая дорожка выводит тебя из-под крыши на улицу, или точнее - в помещение без крыши. Это, кстати, одна из особенностей, которые быстро учишь находясь внутри этого огромного города - есть улица, а есть помещения, а ещё есть помещения без крыши - такие специальные места, которые уже не снаружи, но ещё и не внутри. Там иногда капает дождь. Иногда там светит солнце. Но абсолютно всегда очень много людей.

Так бывает. Редко, конечно, но бывает, что какой-то из кусочков хаоса вдруг влюбляется в чистоту. А чистота, как знает каждый ребёнок, она дева с тем ещё характером и совершенно не выносит разбросанных вещей, опозданий и просто неровно сделанного шага.

Но если хаос достаточно упорный, если его любовь сильна, если он правда хочет добиться своей цели, он может поменяться снаружи. Хаос может стать воспитанным, хотя бы на первый (самый важный, самый частый, самый острый) взгляд.

В далёкой стране всё кажется странным и в тоже время до черезвычайности правильным и логичным. А ещё всё наполнено какой другой, непривычной и от того завораживающей, жизненной силой. И даже холодный ветер, и даже тихий звук шуршащих по асфальту шин. Всё, буквально всё имеет смысл и живёт по неведомым законам.

Вот, например, обычная улочка. Тянется себе вниз от станции с непроизносимым названием. Люди непрерывным потоком несутся по её извилистым линиям разметки, сбегают мелкими ручьями с проулков, образовывают водовороты около автоматов с газировкой и небольших забегаловок. И вроде это как везде в мире. Но только на первый взгляд.

Иногда, так случается, что ты оказываешься в другом городе. Даже, в другой стране. Не то чтобы прям “вдруг”, но всё равно как-то уж очень неожиданно. Только ещё ты резво носился под палящим солнцем тёплой южной страны, где никогда не быает холодно, а снег видели только на картиинках и в зоопарке, и уже в следующий момент - бах! И ты уже бредёшь узкими улочками незнакомого, но отчего-то такого приятного, понятного и близкого города. А вокруг совсем другая игра.

Солнце клонится в воду. Точнее Небесная Кошка стремительной походкой бежит к горизонту - всего каких-то полчаса и она скроется до завтрашнего утра, спрячется, чтобы спокойно заняться своей шерсткой, отдохуть, поваляться и вобще выполнить все необходимые кошачьи ритуалы.

Горизонт сегодня, как и всегда, изрядно мокрый, пахнет солёным и переливается всеми оттенками синего - от нежно голубого, почти зелёного, до густо синего, такого что ближе к свинцовому. Горизонт и океан в одном лице.

Где-то не здесь. Где-то в другом месте. Там где было совсем по-другому. Там где когда-то был дом, они выдвинулись в путь. Тануки не то чтобы очень уж были склонны к долгим переходам, не то чтобы они так уж любили бесконечность дороги и вечную пыль, что висит в воздухе и ложится плотным слоем на шёрстку. Вот пробежаться по округе, может даже добежать до соседнего леса - это да, это запросто. Просто так сложилось, так выпали кости на доску бесконечной Монополии, в которую играет вечность.

Гордо поднятая голова. Хвост трубой. А глаза сияют нездешним огнём. Небесная кошка выходит на свою каждодневную прогулку.

Она встаёт затемно, потявается, тщательно вылизывается, как и положено воспитанной взрослой кошке, и делает несколько разминочных прыжков. От этого её шерсть начинает сиять так ярко, так радостно, что ночная тьма слегка отступает и на горизонте появляется небольшое, но вполне ощутимое зарево - рассвет вот вот начнётся.

Потом Небесная кошка расправляет хвост вверх, поднимает ушки и делает первый шаг. И первые лучи восходящего солнца бегут по небосклону наперегоки, прыгают по склонам гор и с головой ныряют в переплетение листьев леса. Восход.

День только разгарался далеко в горах, а тут на побережье едва стали различимы контуры рыбацких лодок и прогулочных катеров, что болтались на волнах в нескольких десятках метров от берега. Издалека лодки на якоре похожи на стаю воздушных шариков причюдливых форм, словно какой-то умелый фокусник навязал целый пучок нелепых украшений, развешал на тонкие нитки якорных цепей, да и ушёл куда-то, потому что посчитал своё дело здесь оконченным. Так же безвольно и бесшумно, как шарики на ветру, эти лодки раскачиваются на волнах, то сбиваются поближе, то слегка разбегаются.

В далеке от берега. Из ниоткуда. Без предупреждения и без причины.

И стремительно несётся вперёд. Ещё скрытая поверхностью воды. Лиши блик солнца на ней чуть другой, чуть под углом.

К берегу.

Всё быстрее. Всё отчетливее. И вот уже появляется характерный белый барашек пены.

Ух-х-х-х, - говорит волна и падает вперёд.

Ш-ш-ш-ш, - говорит волна и заползает на берег.

Сметает построенные песчанные замки. Прячет следы людей и собак. Стирает все истории, чтобы оказались записаны на гладкой поверхности песка.

Солнце спускает к невидимому горизонту и прячет свой огромный жёлтый глаз за окоёмку гор. Город построенный в горной долине наполняется жёлтыми и оранжевыми красками, будто какой-то нерадивый школьник рисовал весь урок осенний лес, а потом резко выплестнул содержимое стаканчика, где ополаскивал кисти, на улицы. Все улочки становятся ещё меньше, ещё извилистее, а последние лучики уходящего солнца прыгают с металлической поверхности огромного креста на кафедрале куда-то в самые дальние уголки города.